«….Сюжет фильма «А я люблю женатого» был прост. О романе отца Олегас учительницей рисования Ларисой узнают его жена Татьяна и 12-летняя дочка Ника. Ника решает сама вернуть отца в семью, партизанским отрядом из одного человека (себя) она проникает в жизнь Ларисы, чтобы разнести ее вдребезги. Но всё меняется, Лариса становится ей другом. Татьяна сходит с ума (в переносном смысле). Олег не хочет делать выбор. Лариса уедет на поезде в Германию, а отец и дочка будут бежать за поездом, и не догонят…
….Еще не закончено озвучание «Два цвета страсти», а мы уже по уши в подготовительном периоде односерийной картины «А я люблю женатого». В ролях: Дмитрий Харатьян (Олег), Дарья Волга (Лариса), Вероника Лысакова (дочь Ника), Анна Ардова (жена Татьяна), Ольга Хохлова (подруга жены), Татьяна Кравченко (Гадалка Тамара), Михаил Богдасаров (сослуживец Олега) и др.
Последний долгожданный шанс понять… Последняя попытка что-то увидеть…
….Я сижу в комнате группы и отправляю по электронной почте сценарий актеру, от себя пишу письмо-пояснение, пишу и почему-то смеюсь… «Что с тобой?», - оборачивается Брундук-Ира. «Да это я Харатьяну сценарий высылаю…» И продолжаю писать: «Здравствуйте, Дмитрий! Пишет вам ассистент по актерам кинокартины «А я люблю женатого…»» Я уже практически сползла под стол от смеха… возможно, это от счастья…
…Мне четырнадцать лет, от истеричных рыданий я складываюсь пополам у радиоприемника, из которого несется голос Дмитрия Харатьяна… я далеко, в далеком городе Красноярске… и я почему-то задыхаюсь от этого голоса, от того, что его голос такой близкий, а я такая далекая - сибирская школьница… и я начинаю путь… и я начинаю…
…но спустя четырнадцать лет путь был закончен в темной кухне подмосковной квартиры… и стало легко… Душное лето подходит к концу. Теперь мне нравится танцевать в темноте, вдыхая дым марихуаны. И я особо никуда не спешу. Я танцую, лежа на полу кухни. Здесь пересекаются мои миры. Отсюда отправляются поезда к морю, сюда летят самолеты, набитые близкими людьми. Полоса света из окна превратиться в луч света чьей-то Вселенской любви. Нужно просто лечь на пол и ждать. Тебя. И когда-нибудь ты обязательно придешь. Или хотя бы подашь знак. Но для этого нужно самой дотянуться из этого мира туда, где ты. И протащить твой живой голос в это измерение. Сюда, где в полосе света из окна клубиться дым марихуаны, где всё остановилось, где есть здесь и сейчас, где нет ни прошлого, не будущего. Очень важно протащить твой голос сюда. Ага. Я ищу в мобильном телефоне твой номер. Четыре часа утра. Набираю. И в трубке звучат длинные гудки…
…Вот и первый съемочный день фильма «А я люблю женатого». Кажется, что это никогда и не кончалось, опять в какие-то московские дворы пригнан наш съемочный транспорт. Дольщики выкладывают железную дорогу. Утро началось с того, что водитель, который должен был вести Анну Ардову, проспал. Анна поймала такси и примчалась к нам сама. Это утро так же началось с моей истерики, потому что директор решил сэкономить на мобильной связи ассистента по актерам. Я орала, что служебную безлимитку никому не отдам, и она будет находиться у меня, как это обычно и бывает на нормальных площадках. В конце концов, дирекция оставила свои посягательства на мой телефон, и даже дала мне денег на бутерброды актерам.
Вот всё готово для первого кадра картины. Жена Татьяна и подруга Нина идут к дому гадалки Тамары – привораживать ушедшего мужа. Карина торжественно держит тарелку с автографами всех членов группы, и на счет раз-два-три тарелка разбивается об штатив. Мы, смеясь, расхватываем осколки тарелки…
А потом опять мои коченеющие пальцы будут растворять бесконечные пакетики чая в бесконечных одноразовых стаканчиках. И голоса в моей рации временами начнут узнавать готовность актеров по гриму. И опять массовка будет дарить мне свои фотографии, в надежде, что когда-нибудь и на их долю выпадет главная роль. А зачем? Потому что они с детства воспитаны так – люди с экрана могут всё, и значит надо стремиться туда же, на экран… Надо стремиться, надо желать, надо пытаться… даже если это безнадежно… даже если это никого ни к чему никогда не приведет…
И опять Карина и Слава будут сидеть в палатке у мониторов. И голос Славы Гурчина будет подавать странные команды оператору Юре Литвинову, понятные не всем: «Подвинь левого кипяченца!... Серпани еще справа!… Сделай там биение!…» Есть два заветных места, в которые можно всех отправлять: «Езжай в Бийск!» – то есть, начинай биться (то же, что и молотковать, молотить), «Мы поедем в Бодайбо!» (он же прииск «Счастливый»). «Нас прокипятили!» (то есть, вынесли мозг). «А я ушаночку поглубже натяну!...» (из песни) – отсюда пошел термин «натягивать ушаночку». С прошлой картины с нами перекачивал амулет –солдатская ушанка с пришитой кокардой с надписью «Тайд», вырезанной из коробки стирального порошка. На этот раз к ушанке, которая всегда лежит на мониторе плей-бека (видеоконтороля), добавился старый утюг. Утюг символизирует собой фразу из того же альтернативного ролика: «А теперь кладем эту дрянь в коробку из-под китайского утюга! И смотрим, что получилось!...»
- Почему я всегда притягиваю к себе сумасшедших? - задумчиво произносит Карина, сидя перед мониторами. Бурундук-Алиса на хлопушке в строке «Фильтр» пишет «Тайд», в строке «Звук» - «Зубной порошок» (причем, через «а» - пАрашок!).
На завтра мы обоснуемся в загородном домике пос. Валентиновка, и будем снимать, как Ника и Лариса приехали на дачу Ларисы. В загородном домике состоится один из главных разговоров между девочкой и Ларисой, после которого Лариса попытается покончить с собой. Уже заранее понятно, что мы как всегда уйдем в переработку, в глухую ночь.
Как-то быстро пролетели следующие дни – у мастерской Ларисы, в самой мастерской среди картин Даши. Затем два дня в художественной школе. С утра у нас новый гримваген – большой. И замерзшая Бурундук старательно тусует во дворе - двадцать человек набранных детей, расставляя их по заднему плану кадра. В перерывах Даша пишет стихи, сидя в гримерке, под которую обосновали учительскую. Я опять занята какими-то бумажками, расходниками и отчетами… А потом в десятом часу вечера охранник безуспешно пытается выставить съемочную группу из школы, и наш директор Дима Пеньков в пятый раз обещает ему, что мы закончим через 15 минут. И нервно бегает смотреть, как несколько девочек в скульптурном классе на первом этаже, под руководством постановщика трюков Николая Павловича Сысоева, избивают нашу Нику… На завтра во дворе школы она с высоко-художественными синяками и кровоподтеками – произведения гримера Маши Карибской - будет удирать через забор от матери и ее водителя…
Первый час ночи, а я безразлично шагаю по темной улице к своему дому, после съемок. Уже который день не до косметики, не до маникюра, который всё равно обдирается через несколько часов на площадке. Болит спина, и нестерпимо хочется спать. Завтра первый съемочный день с Харатьяном. Вряд ли я смогу вынести это. Поэтому я зажигаю свечу и сажусь на пол – покурить! Хочется спать, но надо, надо! Впрочем, курить в состоянии, когда ужасно хочется спать – это пустой перевод травы – в момент прихода тебя просто вырубает в глубокий здоровый (а может и нездоровый) сон, и все откровения приходят уже во сне, а, проснувшись, ты про них уже не помнишь, - но помнит подсознание. И я проснусь утром и буду уже в другом измерении, и у меня будет «всё как у людей…», но не совсем всё… у меня не будет страха… и утром, на полуавтомате, я делаю еще затяжки, и убегаю. А в переполненной утренней электричке догоняюсь энергетиком из жестяной банки. И всё будет хорошо. Сколько нас таких по электричкам распихано… и не сосчитать.
Мастерская Ларисы – это настоящая мастерская, но не художников, а скульпторов. В одной комнате мы снимаем кадр, в другой – стоит плей-бек, и здесь у мониторов располагается большинство нашего народа. Всё остальное – наш транспорт, грим-ваген, светобаза, генератор, палатка с буфетом – располагается во дворе у служебного входа в здание мастерских.
- Ну, где Вадимович? – спрашивает Карина.
Но он уже звонит сам:
- У меня машина сломалась. Жду водителя. Буду позже.
- К одиннадцати успеваешь? – спрашиваю.
- Не знаю, думаю, нет.
- Ну так, где Вадимович? – опять все интересуются.
- У него машина сломалась, - говорю я.
Но Ира даже рада:
- Это очень хорошо. Потому что мы первые сцены, в которых одна только Даша, не успеваем доснять к одиннадцати. Поэтому если он приедет к двенадцати, мы сделаем вид, что мы только его и ждем!
Все рады, и опять разбегаются по делам. Я судорожно пытаюсь разгрести бардак в грим-вагене. А около двенадцати появляется Дима на черном джипе.
- С приездом! – говорю я.
- Это ты мне машину сломала?
- А чего сразу я!…
- Небось, подумала что-нибудь и сломала! – и, главное, тон такой серьезный.
- Да я даже ничего такого себе и не думала…
- Приехал! – говорю я в рацию, и через минуту в грим-вагене появляются художник по гриму Женя Малиновская и костюмер мама-Юля Юшина.
Ему вообще везет. Его первая сцена – постельная (та, что в начале процитирована). С Дашей Волгой. Они должны просто лежать в постели и нежно разговаривать. Художник-постановщик Лена Игнатенко обставила мастерскую разноцветными полочками, вазочками и вязанными половичками, а постель – это надувной матрас, застеленный алым бельем, обложенный какими-то подушечками, шарфиками – приют сумасшедшей художницы.
- Я тебе книгу забыл привезти. Завтра привезу.
- Мне? Книгу? Какую?
- Привезу, увидишь.
- А про что она? Про тебя?
- Ну сказал, привезу, увидишь.
Я отстала. Дмитрий Харатьян улыбается Даше Волге, он, оказывается, когда-то снимался с ней в «Маросейке», где у Даши был эпизод. А Харатьян… он всё помнит…
Я пытаюсь не думать о том, что сейчас будет в кадре. Я стала какой-то рассеянной. И Бурундук-Алиса сама прибегает в грим-ваген звать на площадку. Мама-Юля одевает актеров и уводит. Я рассеяно сажусь на диван в грим-вагене, поправляю громкость на рации, - если надо, позовут.
Надо пойти туда. Но почему-то очень не хочется. Может быть, меня просто начало попускать… Но я всё-таки плетусь в мастерскую. Одним глазом заглядываю на площадку – там выложена железная дорога, и наши дольщики катают кран, на котором за камерой сидит оператор Юра Литвинов. Все суетятся. Идет репетиция. Дима и Даша лежат в постели. Я выныриваю из этого пространства в другое – к плей-беку: здесь все – Карина, Гурчин, Ира с ноутбуком, художники, гримеры. Я рассеянно смотрю, как на картинке в мониторе образ Димы обнимает образ Даши, и прикасается губами к ее плечу… И мне кажется, что с меня живьем сдирают кожу. Я очень быстро ретируюсь и от плей-бека, иду по каким-то пыльным коридорам, не понимая, где тут можно спрятаться, потому что меня уже вовсю накрывает, и пугать никого не хочется… Я открываю какую-то дверь, попадаю на пустынную пыльную лестницу, сажусь на ступеньку - кожу всё еще продолжают сдирать, и хочется выть. Смешно даже, ассистентка ревет на лестнице, пока Харатьян целует в кадре актрису. Это же понарошку. Это же всего лишь кино…»
Полная версия статьи и фотографии здесь:
http://a-nesterova.livejournal.com/935.html
